Войны в Европе велись для грабежа, утверждения религиозных догматов

Труженики, создатели материальных благ, те, кто возделывал землю, занимался ремеслом, строил храмы,— все они брались за оружие по доброй воле лишь для борьбы против угнетателей — своих и иноземных. Властелины же Европы, светские и духовные, воевали непрерывно либо идеологически освящали насилие.

Борьба прогресса и реакции велась в Европе с неослабевающим напряжением, охватывая все области политических, идеологических, социальных отношений и представлений. Взгляд на мир, присущий господствующим классам средневекового общества, создавал в Европе совершенно определенный моральный, психологический климат насилия, который в огромной мере влиял на международные отношения, на вопросы войны и мира. Войны велись для грабежа, утверждения религиозных догматов. С их помощью решались территориальные споры, внутриполитические кризисы. К ним прибегали, чтобы удовлетворить личные и династические амбиции, добиться господства над кем-то, доказать свою силу, власть, отомстить, отобрать, уничтожить. Воевали и просто так.

Какой ни казалась Европа бесконечной, все-таки ее земли всегда ограничивались одними и теми же морями и горами. Эти земли, непрестанно делимые, захватываемые, оспариваемые, превращались то в огромные империи, то в мельчайшие княжества, которые, казалось, сами собой постоянно рождали войны. Феодалы создавали культ завоевателя-героя, окружая презрением мирные занятия. Над Европой витал дух вражды и гибели. Европу вытаптывали, грабили наемники, бесчисленные короли, герои, рыцари, князья, великие победители, жаждущие славы, похвал, наград, чести, которую добывали, убивая, сжигая, грабя все, что можно схватить.

Наемная военная каста, солдатчина становилась проклятием Европы. Она нередко определяла политику европейских государей. Флорентинец Макиавелли учил не брезговать любыми средствами для достижения политической цели. Он предупреждал: «Люди, большие или ничтожные, занимающиеся войной как ремеслом, могут быть только дурными, так как ремесло это в мирное время прокормить их не может. Поэтому они вынуждены или стремиться к тому, чтобы мира не было, или так нажиться во время войны, чтобы они могли быть сыты, когда наступит мир».

Новое орудие Рима — инквизиция стремится выжечь свободомыслие. Когда папскому престолу стало известно о новых идейных веяниях в Южной Франции, туда направляется крестовый поход. Залит кровью Безье. Солдат, уставший от убийств, спрашивает у аббата: как отличить католика от еретика? Тот отвечает: «Бей всех — бог разберет своих». Европейская реакция, возглавляемая светскими и духовными феодалами, стремилась подчинить мышление людей фальшивой логике, убедить в абсолютных возможностях иррационального начала. Всеми силами отдаляла она время победы науки над мракобесием.

Папа Иннокентий VIII публикует в 1448 г. буллу: «Дошло до нашего слуха, что множество людей обоего пола не избегает общения с адскими духами и своим чародейством делают много зла людям и животным». Виновных в такого рода преступлениях ждала одна судьба — костер. Английский король Яков I при восшествии на престол издает парламентский акт против подозреваемых в волшебстве, колдовстве, магии, имеющих контакты с дьяволом. И он всегда был готов к переходу в другой, лучший мир. Дьявольская природа изгонялась из искусства, а взамен с особой охотой, как писал Гейне, ее восполняли кровавыми сценами умерщвления плоти в разных вариантах казней и мучений всевозможных святых.

Многие столетия жили европейцы в этом мире. И он, как мы сказали, создавал в Европе особую психологию и политическую атмосферу — атмосферу враждебности, ненависти, насилия и жестокости. Она в огромной мере влияла на политику господствующих классов как внутри, так и вне государств, на политику мира и войны. Она. Наложила свой отпечаток на историю Европы. В острой и необычайно сложной борьбе разных тенденций идет политическое развитие Европы XIV—XV вв. Голоса протеста звучали все громче. Ожесточалось и противодействие новому. Джон Виклеф, профессор Оксфорда, выступает против католицизма. Английский проповедник Джон Бол говорит слушающим его массам народа: Бог сотворил людей равными. И немедленно против таких преступников Рим издает статут: «О сожжении еретиков». Когда в Милане весной 1408 г. во время разорительной войны голодный народ кричал на улицах при проезде тирана: «Мира! Мира!»,’— последний выслал против толп своих наемников, которые без дальнейших околичностей перебили до 200 человек.

Вслед за тем издается декрет, запрещающий под страхом виселицы произносить слово «мир». Это было время, про которое Вольтер позже говорил, что «человеческий разум огрубел среди самых подлых и бессмысленных суеверий». Если рассматривать масштабы всей Европы, хотя для тех времен делать это можно в высшей степени условно, то обращает на себя внимание какая-то долгое время существовавшая особая несовместимость между Югом и Севером и наряду с ней отчужденность между Западом и Востоком. Для стран Средиземноморья все расположенное за горами к северу долго представлялось варварским, холодным и темным. Туда взирали с опасениями и постоянной тревогой. Оттуда через Альпы шли разорительные германские набеги. А для тех, кто жил севернее Альп, юг был сказочным, богатым и манящим центром мира. Средиземноморье, арена идущего с незапамятных времен политического, военного, экономического, идеологического противоборства европейцев, византийцев, арабов, испанцев, французов, венецианцев, греков и других народов, столкновений господствующих религий — западнохристианской, восточнохристианской, ислама, иудаизма, всегда кипело и бурлило.

Этот бушующий водоворот Европы, где без какой-либо граничащей линии перемешивались интересы, взгляды, страсти, культура многих народов, растекался потом по прибрежным европейским, африканским и малоазийским землям. Пираты, искатели приключений, норманны, христиане восточные, западные, бороздят туда и сюда море, долго считавшееся центром Вселенной, нападают друг на друга, грабят, захватыют прибрежные города и земли, проводят караваны с добычей, топят их, и все это означает борьбу за гегемонию, богатства, религиозное правоверие.