ТЬМА И СВЕТ ЕВРОПЕЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Медленно двигалась история Европы. Незаметно для поколений возникали перемены. Бесконечными и застывшими во времени казались десятилетия и века. Столь же бескрайней виделась современникам и сама Европа, покрытая дремучими лесами, непроходимыми горами, где звери подстерегали путников и обозы. Но история, как всегда, делала свое дело. Европейцы улучшали  все, что давало им  хлеб  насущный.  Лошади прежде только помогали воевать. Теперь они распахивают поля. Все дальше к северу двигаются сады. Виноградники покрывают долины Мозоля и Рейна. Люди корчуют леса и расширяют пашни. Реки становятся артериями зарождающейся торговли.

В Англии развивается овцеводство. Шерсть везут, но Фландрию, чьи превосходные сукна уже известны в разных частях Европы. На Руси осваивают земли северо-востока. Появляются и растут города. Здесь — чувствуют себя свободными бежавшие крепостные. Здесь расцветают ремесла. Возникают торговодеиежные отношения. Примерно с XIII в. начинают складываться внутренние рынки. И отныне экономика, как и новые формы классовой борьбы, все более интенсивно влияют на политику европейских королей, князей, пап и других властителей.

Повсюду возникают ростки городской культуры. Бродят по городам Франции, Германии, Англии певцы, клоуны, студенты, жонглеры, ваганты. Их сатирические песни о феодалах, рыцарях, жадных священниках, Римском престоле, о сметливых горожанах будоражат умы и вызывают ненависть. Господ. И почти в одну и ту же пору в Европе создаются эпические образы, убедительно демонстрирующие перед историей не только идею общности стремлений простых людей, но и, если можно так говорить о тех временах, некие ростки культурного единства. Это в Германии — «Нибелунги», во Франции — «Песнь о Роланде», в Англии — легенды о короле Артуре и рыцарях «круглого стола», Испании — поэмы о Сиде-Камяеа-доре, на Руси — «Слово о полку Игореве», в Грузии —„ «Витязь в тигровой шкуре»… Французские, немецкие, английские, испанские, русские, грузинские поэты почти ничего не знают друг о друге. Но их идеи поразительно близки. И такая общность взглядов и стремлений людей далекого прошлого, разделенных невообразимыми по тем временам пространствами, символична. Она дает немалый материал для размышлений о том общем, что имелось в судьбах Европы, несмотря на бесконечные антагонизмы ее истории.

Множество любопытных толпится в первых европейских университетах. В городах возникают частные, независимые от церкви школы. Петр Абеляр в своих лекциях первым выступает против ее авторитета, провозглашая идеи разума. Но столь же общей для Европы становится

другая тенденция: уничтожение демократических начал, зарождающейся новой культуры, прочное утверждение идеологии мрака и насилия.

Папский Рим переходит в наступление против становящихся все более опасными трех своих врагов: светской рациональной идеологии, научного знания, светской власти. Папство ведет жестокую борьбу за утверждение своего безраздельного политического и духовного господства над христианской Европой. Церковный закон выше светского. Епископ может навеки осудить душу, а светский властитель — только мгновения существующее тело. Любые знания — колдовство. Во всем вера должна предшествовать разуму. Священные книги содержат все необходимое людям, и сверх того знать совершенно нечего. Задача церковных писателей — единственных, кто имеет право писать,— состоит в комментариях догм и в борьбе с науками. И они писали! Один из них, Лактации Фирман, критикуя появившееся новое учение, будто земля — шар, утверждал: «Возможна ли такая нелепость? Люди верят, что вершины деревьев по ту сторону земли висят вниз и что у людей ноги выше головы. Я решительно не знаю, что сказать о людях, которые, впав в ошибку, упорствуют в своем безумии и защищают одно нелепое мнение другим».

Папа Григорий, прозванный Великим за свои церковные реформы, сжигает хранившую уникальные древние рукописи Палатинскую библиотеку. Он изгоняет из Рима все связанное с науками, беспощадно уничтожает все книги классиков, запрещая их читать. Они опасны для правоверия. «Незнание — мать благочестия»!: Но все равно демократические, творческие силы Европы проявляют свой созидательный гений, хотя и в узких, официально доступных рамках. В эти черные времена идет борьба за материальную — и духовную культуру Европы, которая была одной из форм классовой борьбы. Величие и красота первых готических соборов, неповторимая прелесть храмов и монастырей Киевской земли, Виадимиро-Суздальской Руси перекликаются с великолепием византийских базилик. Готическая архитектура во Франции, появившаяся со второй половины XII в., стремится ввысь. В Англии — она более приземиста, вытянута в глубину, в Германии — близка к. французской, в Испании — соединяет черты романского и мавританского стилей и т. д. Не было ли и это свидетельством близких друг другу идей и взглядов демократического начала Европы, облаченного в единственно признаваемые религиозные формы? Уже в те далекие времена не только в рамках противоположных классов феодального общества, но и с точки зрения политических и культурных отношений существовали «две Европы» — господствующая и демократическая. Линия раздела между ними пролегала очень сложно, порой неуловимо. Но это размежевание носило глубокий социальный характер. Демократическим началам в материальной и духовной жизни Европы противостояла могучая иерархия светской и духовной власти, которая жестоко эксплуатировала все и вся, что подвергалось ее деспотическому контролю. Это размежевание в полной мере обнаруживало себя во всем, что касалось войны и мира.