Что же считается основой этого феномена политики?

Счастливо установленное «равновесие сил». На Западе некоторые нынешние поклонники венской системы считают ее в известном смысле даже образцом для современности. Но та полоса относительного международно-политического спокойствия, которая последовала за созданием «Священного союза», отнюдь не была следствием гениально продуманного равновесия сил. Она стала результатом всеобщего истощения и усталости от 25-летнего периода войн, удовлетворенности консерваторов, временного отступления демократии, стагнации в верхах и паузы собирания сил в «низах». Передел Европы временно удовлетворил алчность великих держав. Старые династии вновь сели на троны. Внешний мир нужен был им для укрепления власти, для совместного избавления от страха перед революцией, которая вновь могла взорвать правящие режимы, если бы стабильность Европы поколебалась. Это был реакционный союз для совместной борьбы против революции «во всяком случае, и во всяком месте».

Установившееся после 1815 г. господство России, Англии и Австрии не означало, как иногда говорят, что сложился некий политический «треугольник», углы которого «взаимно уравновешивались». Ни о каком «равновесии сил» в Европе после 1815 г. не могло быть и речи. Россия, победитель Франции, значительно превосходила могуществом трижды разбитую Австрию либо Пруссию, восстановленную в результате российских побед, а также Францию. Англия, господствуя на морях, могла не слишком тревожиться о своих политических интересах на континенте, где извечный французский враг был ослаблен, а экономические и политические интересы России в Европе не сталкивались с английскими. Политическая система «Священного союза» с ее принципом легитимизма игнорировала интересы малых и слабых.

Ее смысл заключался в попытках предотвратить социальные сдвиги, укрепить реакционные режимы, уничтожить последствия французской буржуазной революции. Аракчеевщина в России, меттерниховщина в Австрии стали плодами и синонимами «Священного союза», стабильность которого состояла лишь в том, что феодальные правители надеялись, не ссорясь, взявшись за руки, добиться гораздо большего в борьбе против новых революций, чем, если опять начнут общеевропейские споры. Европу перекроили, переделили и думали, что все удовлетворены и наступит покой. «Проблемы мира», казалось, решены.

Но вопрос, о каком мире шла речь и каким путем он достигался. Именно этот период истории Европы доказывал, что не внешние «структуры», а глубокая социальная сущность международных процессов определяет судьбы войны и мира. Установленный «Священным союзом» мир опирался на классовый, национальный, социальный гнет, на подавление великими народами малых, на разгром национально-освободительных движений, на деспотизм реакционных феодальных властителей. Политику вели так, будто и не бывало французской революции, о которой не говорили и не думали. Но она была! Весь XIX в., по словам Ленина, прошел под ее знаком. И, конечно, такой мир и подобный «баланс сил» не могли быть прочными. Социальные процессы стали раскачивать «сбалансированную» структуру «Священного союза» почти сразу же после ее создания. Возрожденное господство абсолютизма, дворянства, духовенства противоречило капиталистическим порядкам, укрепляющимся в Европе.

Новый подъем буржуазных революций в 20-е годы можно было временно приглушить, но не ликвидировать. Началось с Испании. Армия возглавляет буржуазную оппозицию. Военное восстание под руководством полковника Риэго в 1820 г. заставляет короля Фердинанда VII восстановить конституцию, созвать кортесы, провести ряд буржуазных реформ. Но «Священный союз» начеку: по решению и от его имени Франция вторгается в Испанию. Революция задушена. Однако Риэго и его сподвижники нанесли реакции удар во внеевропейском масштабе.